###СИМОНЕНКО: «Не помню команду, от которой вылетел Арсенал» ###

Завершивший карьеру украинский защитник Сергей Симоненко рассказал о самом большом штрафе от Семена Альтмана, договорняке по версии Вячеслав Грозного, а также вспомнил случай общения с Пьерлуиджи Коллиной.

- Были не то, что предложения, а какие-то полуприглашения, вообще непонятные. Была абсолютная незаинтересованность и непрофессионализм, как мне кажется уже сейчас. Я в команде был единственный украинский сборник, и, тем не менее, со мной очень легко расстались. Уже после моего ухода там был скандал, как мне ребята рассказали. Была тогда команда ЦСКА-»Борисфен», помню, со мной еще президент пытался разговаривать, его еще называли «Марадона». Тогда было хорошее финансирование, была команда ЦСКА-2, думали ЦСКА-3 создавать. Они хотели набрать многих ребят, те, кто постарше, играли в первой команде. Со мной разговаривали, но не было конкретного предложения, не было заинтересованности, да и я устал от того, что творилось в спортинтернате. У меня было желание побыстрее забрать оттуда документы и уехать.

— Да, было такое. Я находился на сборах в команде благодаря Владимиру Сергеевичу Реве, который сегодня является тренером женской национальной футбольной команды. Благодаря ему меня пригласили попробовать себя и я, естественно, согласился. Я хорошо себя проявил, и мне сразу предложили контракт, но я уехал в Москву, где меня просматривал Валентин Кузьмич Иванов – легенда и авторитет. Я ему понравился, он дал добро, и мы подписали контракт с Торпедо.

— Совсем другие перспективы. Торпедо тогда был амбициозным клубом, играл в высшей лиге России. В Израиле условия для работы тоже были хорошие, но агент убедил меня в том, что Москва – правильный выбор. И я его понял, когда приехал и увидел масштабы, посетил несколько матчей чемпионата. Я жил в гостинице в Лужниках, Лигу Чемпионов посещал, сборные различные приезжали. Меня это очень сильно подкупило.

— Нет, в сборную меня начали вызывать еще тогда, когда я в интернате учился. В 11 классе я ездил в юношескую команду к Анатолию Ивановичу Бузнику, хотелось бы ему тоже сказать спасибо. Он меня еще в 14-15 лет заметил, записал мои данные, а в 17-18 уже вызвал в сборную. Поэтому тогда меня уже знали, я был в обойме сборной и пытался доказывать свою состоятельность. Конечно, когда попал в Торпедо, ко мне немного поменялось отношение – в старшую сборную вызывали несколько раз.

— Да, я помню, конечно, ведь чемпионаты мира случаются не у каждого, и даже не каждые 3-4 года. Я, наверное, не соглашусь ни с Алексеем, ни с Сергеем. Тогда это были слова молодых, амбициозных ребят. Сегодня я понимаю, что это был, наверное, наш максимум. Только удача могла нам помочь. Кто такая была Украина, которая поехала играть в Аргентину? Мы не были на том уровне, чтобы выйти в 1\4.

— Честно говоря, я даже не помню, что были эти полторы тысячи. Тогда играли не за деньги, да и федерация была не настолько богатой, спонсорских контрактов не было – мы играли потому, что это был чемпионат мира, где каждому хотелось себя проявить и зарекомендовать. Деньги на первом месте не стояли.

— Он немного старше, но мы немного общались, у нас были общие знакомые. Но в команде я его не застал, не помню, был он до меня или после.

— Нет, его знали в основном старшие ребята, мы общались на уровне «привет, как дела».

— Я тогда был еще молодой, и мне не сильно доверяли. Тренером тогда был Виталий Викторович Шевченко. Он по непонятным причинам не сильно доверял молодым, хотя у нас тогда дубль хорошо выступал. Тем не менее, Шевченко отдавал предпочтение более опытным ребятам. А почему ушел из Торпедо – мой агент тогда не договорился с президентом по каким-то финансовым условиям.

— Один, помню, я забил Жемчужине (Сочи), на выезде, он тогда в пятерку лучших голов тура вошел. Точно уже не вспомню, как, вроде влёт пробил метров с 12, из штрафной, и от перекладины забил.

— Да. Я был молодой, поехал на сборы, которые полноценно провел. Я находился на просмотре, где нормально тренировался и нормально выступил. Потом уже подписали контракт.

— Семен Иосифович Альтман. Там тоже длинная история получилась. Я долгое время находился без команды и пропустил всю предсезонку. Сильно волновался и переживал, что будет дальше. Отец связался с агентом в Украине, который вышел на Альтмана, а тот уже сказал: «Пусть приезжает». Черноморец был командой, которая боролась за выживание – было 8 очков после первого круга, да и финансовое положение было не в лучшем состоянии. После Алании я сделал шаг назад, чтобы сделать несколько шагов вперед. Так и получилось. Спасибо Альтману, который тогда взял меня в трудный момент.

— Нельзя говорить, что какая-то команда – родная, а какая-то – нет. Каждая команда близка по-своему, поэтому я с теплотой вспоминаю время и в Черноморце, и в Арсенале. Одно дело, когда в команде проводишь год – например, про Аланию я могу сказать, что был рад, когда уехал оттуда, а эти команды обе для меня родные, я многое им отдал.

— Сложно сказать. В сборную меня еще в 2004 вызывали. Были как хорошие сезоны, так и не очень. Для меня важен этот сезон в Черноморце, но также важен и сезон в Арсенале, когда мы заняли 5-е место и попали в плей-офф Лиги Европы.

— Да. По тем временам для меня это большие деньги. Он тогда сначала сказал, что не будет штрафовать. Говорил: «Ты штрафуешь себя сам тем, что не выходишь в основном составе и, соответственно, не получаешь премиальные, если команда выигрывает». Я говорил: «Конечно, я понял. Мне этого достаточно, постараюсь исправиться». А потом я выяснял с ним отношения: «Вы же вчера сказали, что не будет штрафа. Сегодня он уже есть?». На этой почве у нас были разногласия.

— У нас были разные отношения – хорошие и не очень.

— Нет, я не могу так сказать. Все же понимали, что есть игры, премиальные, за которые надо добросовестно отрабатывать. Но, понимаете, есть команды, в которых нельзя ни улыбнуться, ни посмеяться, а при Заварове можно было и пошутить в паузах между работой. Никакого разгильдяйства не было.

— Сейчас уже сложно сказать, но все тренеры по-разному к этому относятся, не хотелось бы никого обижать. Скажу, что у Заварова проще всего было с этим.

— Я не могу сказать, почему так случилось – это может сказать только Александр Анатольевич. Насколько я помню, в Киеве тогда были морозы -20, снега было по пояс – у Арсенала попросту не было, где тренироваться. Планировалось так: мы побудем в Киеве 5 дней, и мы не знали, будем тренироваться или не будем. Если бы были пробежки или, скажем, тренажерный зал, мы бы спокойно работали под руководством Василия Аркадьевича Евсеева. Заваров с семьей остался в Турции, и мы нормально это восприняли. Это – насколько я понимаю, хотя, может, были и другие аргументы остаться. В любом случае, не вижу в этом ничего такого, потому что у нас попросту не было условий для тренировок. Мы тогда еще тренировались в Счастливом – там был манеж, где было холоднее, чем на улице. Мы провели тренировку минут сорок в куртках, невозможно было тренироваться. Вы сами представляете, что такое футболист, который тренируется в куртке – дикость просто.

— Если честно, мы не реагировали на это. Заваров был в команде три года, в декабре подписал новый контракт, а в январе получается начал быть с коньяком? Вы понимаете, что это немного не связывается, так что мне сложно говорить о том, почему Рабинович так сказал. Может это была какая-то ирония или шутка.

— Я не играл тогда, у меня, как обычно, был перебор карточек, так что я сидел на трибуне. Я не буду использовать какие-то неприятные выражения, но я прекрасно знаю Виталика Реву и покойного Сергея Закарлюку – людей, которые никогда не пошли бы на такой шаг. Я могу сказать, что не было никакой сдачи, просто бывают такие игры, когда тебе залетает всё, что можно и нельзя.

— Думаю, доля правды есть. Тогда мы теряли очки в матчах против конкурентов, так что я соглашусь с его словами.

— Да, это правда. Проявлялось во всем – была дисциплина, был совершенно другой настрой, Кучук эмоционален и заряжал своим поведением футболистов. Все должны были четко выполнять его наставления, замысел, тактику. Мы сразу этим прониклись, потому что сразу появились плоды работы, мы получали удовольствие от игры.

— Мы не знали, как они расписывались. Я не могу сказать, что поминутно, ведь у каждого тренера каждое упражнение занимает определенное количество минут, поэтому про каждого можно сказать, что все расписано. У Кучука, разве что, мы могли тренироваться, пока мы не сделаем упражнения так, как он видит. Время уже заканчивалось, помощники говорили: «Всё, время», а мы продолжали наигрывать схемы и комбинации.

— От каждого, конечно, что-то взял, и каждый запомнился, сыграл свою роль. Но самый весомый вклад сделал, конечно, Кучук. Он и взгляд на футбол в корне изменил.

— Поменялось видение игры, ее философия. Он со мной много разговаривал про поведение на футбольном поле, я очень прислушивался к нему и считаю, что он говорил правильные вещи.

— Он же не виноват, понимаете. Человек сыграл матч за два или три года до этого, он что, помнить должен? Он занимается футболом, он не придет и не скажет: «Вы посмотрите, меня там когда-то удаляли». Есть работники в клубе, которые этим занимаются, следят и получают за это заработную плату. Тем более, насколько я знаю, в клуб приходило предупредительное письмо, а его просто пропустили – халатность и непрофессионализм. Больно, конечно, было. Смешная дворовая команда, с которой мы играли, проходит дальше. Я даже названия ее не помню.

— Он вовремя ушел, так как тогда сразу начались проблемы. Он знал больше, чем мы, к тому же, наверняка, имел предложения на тот момент, и знал, что будут трудности.

— Я ушел одним из последних. Многие ребята к тому моменту уже разъехались.

— На тот момент из Премьер-лиги заинтересованности во мне не было, а с Севастополем тогда уже подписали контракты мои бывшие одноклубники: Миколюнас, мой хороший друг и товарищ, Саша Ковпак. Я пообщался с ними, узнал, что там и как. Плюс, я знал Кононова до этого. Так что я переходил в Севастополь, понимая, куда иду и к кому. Возможно, не будь там Кононова, я бы и не пошел. Он создал там отличную команду.

— Я могу догадываться. Во-первых, ему поступило хорошее предложение. Во-вторых, тренеры, наверное, знают больше, чем футболисты и журналисты, что, как в случае с Кучуком, так и в случае с Кононовым, подтвердилось. Кононов сам говорил, что предложения из Краснодара поступали неоднократно, и он сам уже просто не мог отказаться. К тому же, он наверняка знал о проблемах, которые были в клубе – нам уже на тот момент не выплачивали премиальные, зарплаты шли с задержками, какими-то частями.

— (смеется) Я поговорил с Коллиной в подтрибунном помещении на Банникова. Он нормально изъяснялся. А тот эпизод действительно был смешной, судьи меня видимо «любили», поэтому постоянно давали карточки. Тогда сфолил Бартулович, он меня подстраховывал. Я играл левого защитника, а он – левого полузащитника. Так получилось, что я подключился к атаке, она не вышла, и он оказался на позиции левого защитника. Я был буквально в 3-4 метрах от эпизода. Он сфолил, сорвал атаку, а Годулян подбежал и дал мне карточку. Я был, конечно, в ярости.

— Это да. Я просто не понимаю, чем руководствуются наши рефери, это отдельная тема. Тем более что это было недалеко от бокового судьи. Нонсенс просто, я в полнейшем недоумении был, хотел их просто разорвать. Я понимаю, если главный не увидел, но есть же помощники для того, чтобы помочь, подсказать. У меня таких карточек много. Мне Шебек в свое время дал карточку за то, что я отбирал мяч из рук футболиста команды соперника. Мы проигрывали, на мне был фол, и я бежал забирать мяч, а человек забрал его и отходит. Я хочу забрать мяч, чтобы быстрее ввести в игру, а мне дают карточку.

— Он говорит на русском какие-то фразы, плюс при нем переводчик был. Мы недолго общались. Коллина обратился ко мне по фамилии и сказал: «Спокойно, я все вижу».

— Нет! Я ж не в Динамо и не в Шахтере играл. У нас ведь одним можно, а другим нельзя.

— Слежу, конечно, за матчами, за всем происходящим в чемпионате, в этом плане все, как говорится, под контролем.

— В первую очередь, выходить из кризиса – как стране, так и футболу, чтобы он возвращался на высокий уровень, чтобы было побольше интересных матчей и зрителей на трибунах. Молодым украинским игрокам желаю как можно лучше заявлять о себе. И стабильности, конечно.